Крем в заварном эклере был немного зернистый — как творог, и непривычно несладкий. Обильная глазурь хоть и добавляла сладости, но пирожыная все равно была пресновата на мой сладкоежечный вкус.
Решил реабилитировать эклер булочкой с пеканом. Сама булочка прекрасная, и пекановая начинка тоже. Но вот орешки, которые лежали на самом верху — подгорели....
Показать целиком
Крем в заварном эклере был немного зернистый — как творог, и непривычно несладкий. Обильная глазурь хоть и добавляла сладости, но пирожыная все равно была пресновата на мой сладкоежечный вкус.
Решил реабилитировать эклер булочкой с пеканом. Сама булочка прекрасная, и пекановая начинка тоже. Но вот орешки, которые лежали на самом верху — подгорели. Помните запах, когда сидите у зубного, а он сверлит зуб и пахнет палёным? Вот тут так же — палёные орешки с запахом зубного.
Я могу сколько угодно критиковать булочки и пирожные, но мне нравятся все они. Пирожыная — это всегда роскошь, изыск и радость, особенно если отнестись к ней с вниманием.
У меня за спиной сидела мама с двумя детьми, дети тихонько ворковали между собой. Ровно до момента, когда маленькая Вероника кувырнула стакан с чаем. Горячий чай пришёлся на стол и на пол, но в основном на маму.
— А-ай! Ну! Дети! — сказала мама и ошпаренно зашипела сквозь зубы. — Ох, ну что вы, маленькие, что ли? Бутылочку с соской нужно?
Мама вытерла салфетками, что смогла, и стала порывисто одеваться.
Звякнула дверь и от неё к витрине метнулся мелкий комбинезон.
— Есть! Папа, есть!
— Повезло тебе, — усмехнулся папа, — дайте два пончика шоколадно-ореховых.
— Папа, смотри, давай тут сядем?
— Мы дома будем есть.
— Па-апа!
— Дома, Валера!
— Ну-у я хочу-у!
— Нет-нет, давай, пойдём домой...
А потом еще мужчина зашёл. Выглядит, как будто у него с пирожными договорённость или тайная встреча и они должны обменяться секретами. Но так, чтобы никто не видел. Он ходит вдоль прилавка туда-сюда и глазом одним посматривает на выпечку. Я все ждал, когда подаст тайный знак. Но нет.